Комната купалась в золотистом свете, проникавшем сквозь тяжелые бархатные шторы. Рояль сверкал под люстрой, но сегодня я не мог сосредоточиться на нотах. Только не с ним, сидящим так близко ко мне.

Маэстро Дарнел. Тридцать пять лет, длинные изящные руки, телосложение аристократа и серые глаза, которые, казалось, смотрели прямо мне в душу... и в мои самые запретные мысли.

"Ты уже в третий раз ошибаешься в этом отрывке", - пробормотал он, его голос был теплым, как выдержанный коньяк. "Ты вынуждаешь меня наказывать тебя".

Мое сердце бешено заколотилось. "Я... я сожалею, маэстро".

Молчание. Затем медленным жестом он положил партитуру на рояль и притянул меня к себе. "Ложись".

Его бедра были твердыми под моим животом, когда он прижал меня к себе, мои бедра приподнялись, шелковые шорты сползли, обнажив кружевные стринги под ними.

"Тридцать ударов", - объявил он, лаская мою голую кожу с обманчивой нежностью. "И ты будешь считать каждый раз вслух".

Прозвучал первый шлепок, резкий, точный. "Один!" вздохнул я, скорее удивленный, чем действительно обиженный.

Второй, более громкий, заставил мою плоть вспыхнуть. "Два!"

По мере того как наказание продолжалось, что-то менялось. Ее дыхание становилось все тяжелее. Мои стоны приобрели другой оттенок. А когда я осмелился оглянуться, то увидел, что его эрекция деформирует льняные брюки.

"Двадцать один", - задыхался я, щеки пылали, секс взмок.

Внезапно его пальцы сменили шлепки, забравшись под мои трусики. "Тебе это нравится, не так ли, моя непослушная маленькая ученица?"

Я не могла ответить - его рука сомкнулась на моей шее, а другая исследовала мою влажность с виртуозным мастерством. Пианино отозвалось эхом, когда он перевернул меня, чтобы я села на клавиши в диссонирующем аккорде, его поцелуй проглотил мои крики, когда он наконец проник в меня.